Фото: ~Brenda-Starr~

— Выезжай, — Лёка Ж. без лишних слов сразу перешла к делу. — Я в «Делах ног»… В институте деградивно-подкидного искусства.

— Какой еще институт, какое подкидное искусство? — закричал я в мобильник, пытаясь переорать уличный шум. — Лёка, я ничего не понимаю.

— Чего ты не понимаешь? — удивилась Лёка Ж. — А, ты не знаешь, где это. Сейчас объясню…

— Лёка, я никуда не поеду, — возопил я. — У меня дела!!!

— Дел у тебя много, а я одна, — резонно заметила Лёка Ж. и отключилась.

Мне не оставалось ничего иного, кроме как увидеть Лёку Ж. живьем и высказать ей все, что я о ней думаю. Весь путь я с предвкушением представлял, что сделаю с этой истеричкой, когда доберусь до нее.

После того, как выяснилось, что «Дела ног» это лофт «Дела рук», что деградивно-подкидное это декоративно-прикладное, а вход в институт возможен только при наличии какого-нибудь документа (которого у меня как раз не было — никакого), злость моя достигла уровня ярости.

Но я взял себя в руки и спокойно сказал охраннику, который не хотел меня пускать:

— Как хотите. Мне лично вообще ничего не надо. Но там, у вас, есть одна девушка. И если я не появлюсь рядом с ней через минуту, то она устроит пожар или потоп. — И добавил многозначительно: — Очень способная девушка. И не такое может…

Как ни странно, мои аргументы подействовали, и через какое-то время, преодолев бессчетное количество лестничных пролетов и запыхавшись, я добрался до Лёки Ж.

— А, это ты, — индифферентно сообщила Лёка Ж. сама себе, глянув на меня. — Так долго… Я уже собиралась уходить.

Я почувствовал, как кровь приливает к лицу, и это был явно недобрый знак. Но Лёка Ж. продолжила, по-прежнему обращаясь к самой себе.

— Я подумала: раз я все-таки опять стала женщиной, а ты не хочешь идти со мной в гей-клуб, то почему бы тебе не порадовать меня своей компанией во время небольшого шопинга. По парфюмерным магазинам мне пока ходить надоело, и я решила, что пора открывать что-нибудь новое. Так я оказалась здесь и приобрела массу всяких занятных вещичек. Между прочим, все — хендмейд. Вот, посмотри.

С этими словами Лёка Ж. потрясла перед моим носом большой красной холщовой сумкой, на которую была пришита плюшевая зеленая бутылка.

— Лёка, — попытался я вставить слово, но она уже начала извлекать из сумки занятные вещички.

— Так, что у меня здесь. Ага. Это изобилизатор.

Лёка Ж. показала мне какую-то хрень, вернее, донышко пластиковой бутылки, лепестки которой пристеплированы к куску картона. По центру донышка был вогнан шуруп, под которым, внутри останков бутылки, болтались комки серебристой фольги.

— И что все это означает? — тихо спросил я.

— А фиг его знает. Наверное, изобилие.

— Какое-то хрупкое изобилие, — заметил я.

— Изобилие всегда хрупкое, — философски ответила Лёка Ж. — Или это равновесие хрупкое? Ну неважно. Очень милая вещичка. Почему она обязательно должна что-то означать? Главное — форма.

Я решил, что лучше не вклиниваться в этот монолог. Лёка Ж. вручила мне изобилизатор и продолжила презентацию покупок.

— Не отвлекаемся. Это коврик для мышки в виде кошки — из кожи питона. Правда, остроумно? Держи. О! А это… Вот угадай, что это. Угадаешь? Ну куда тебе! — Она достала баночку, обклеенную серебристой фольгой и показала сделанную шариковой ручкой надпись на ней: «0,5 литра солнечного света».

— Правда, здорово?!

Я кивнул.

— На.

Я молча сделал из джемпера подол, в который Лёка Ж. с удовольствием сложила экспонаты.

— Молодец, хорошо придумал, а то я хотела на пол складывать. Ну вот, а это продуватель мозгов!

Лёка Ж. достала еще одну хрень, сотворенную из пластиковой бутылки. На сей раз в нее была вставлена пластиковая трубочка.

— Она тоже сделана по технологии этого… горячего степлирования бутылочных донышков! Вот, — пояснила Лёка Ж. — Нравится?

Я опять кивнул.

— Что ты киваешь, как осел? Может, скажешь что-нибудь?

Ой, лучше бы она этого не говорила.

— Хорошо. Я скажу. Ты вот этим продувателем мозгов уже пользовалась? Хотя нет. Если бы ты им попользовалась, то не приобрела бы столько разнообразной тары.

— Это не тара, а талисманы! — насупилась Лёка Ж. — А я еще ему подарок купила!

— Мне? — опешил я. — Ну извини, просто…

— Не надо слов! — остановила меня Лёка Ж. и назидательно произнесла: — Суди о человеке по делам его!

— …рук, — добавил я.

— Вот, — гордо заключила Лёка Ж. и достала из сумки три белых куска неизвестного происхождения с металлическими колечками. На одном было написано: «чистый помысел». На другом: «свежая мысль». На третьем: «дорогого стоит».

— Спасибо, Лёка. Очень тронут.

— Носи их как талисманы. На шее, — распорядилась Лёка Ж. — А я буду носить вот это.

Тут она достала из сумки самый обычный ключ от почтового ящика.

— Что это? — спросил я как можно вежливее.

— Это ключ к счастью! — счастливо поведала Лёка Ж.

— Ты уверена?

— Конечно. Мне продавец сказал. Такой приятный молодой человек.

— Где он? Покажи. Очень хочется посмотреть в глаза этого приятного молодого человека…

— А его тут сейчас нет. Мы с ним поболтали немножко. Я спросила, почему у него ключ к сердцу гораздо больше, чем ключ к счастью. Сердце отмыкаешь по нескольку раз на день — я вот сегодня уже раза четыре отомкнула и еще наверное отомкну. А счастье так просто не отомкнешь…

Лёка начала забирать у меня из подола свои странные покупки и складывать их обратно, поэтому забросила рассуждения о счастье.

— А он что? — спросил я.

— Кто?.. А, он сказал, что я очень любопытная девушка, подарил мне ключ от счастья и куда-то ушел. Видимо, за цветами. Для меня.

— Не сомневаюсь, — поддержал я Лёку Ж. — Подождем?

— Нет, мне тут надоело. А в сумке у меня еще куча всего. Пойдем куда-нибудь выпьем чаю, и я тебе покажу все остальное.

Пить чай Лёка Ж. решила в ближайшем баре. Только почему-то, расположившись на диване и получив меню, она сразу же заказала глинтвейн с ромом.

— А как же чай? — напомнил я.

— Чаю мы выпьем в другом месте, — отрезала Лёка Ж. — А вот вы, девушка, как думаете, — обратилась она к официантке, — что важнее: счастье или любовь?

— Простите? — Не поняла девушка.

— Ну вот для вас лично что важнее — счастье или любовь?

— А разве одно возможно без другого? — спросила официантка.

— Молодец. Вы рассуждаете как настоящая женщина, — одобрила ход ее мысли Лёка Ж. — Как все-таки хорошо быть женщиной, особенно после того, как побывала мужчиной!

— Что-нибудь еще будете заказывать? — поинтересовалась официантка, нервно постукивая по блокнотику.

— Нет-нет, — поспешил ответить я, и девушка быстро удалилась.

— Почему-то мне кажется, что она к нам больше не придет, — сказал я Лёке Ж.

— Почему? — удивилась она.

— Зря ты ей про свое темное мужское прошлое сказала. Теперь она решит, что ты переделанный мужчина.

— Ну и дура.

Девушка к нам действительно больше не пришла. Вместо нее прислали другую, нервноустойчивую. Лёка Ж. попыталась было приступить к ней с расспросами о счастье и любви, но услышала суровый ответ:

— Не положено.

— Что не положено?— не поняла Лёка Ж.

— Нам не положено общаться с посетителями на внеслужебные темы.

Когда суровая официантка ушла, я предложил:

— Лёка, ты уж лучше не вступай с ними в беседу. Тебе что, меня мало?

— Я не буду. Только напоследок хочу…

— Лёка, не надо!

Но Лёка уже достала из своей красной сумки продуватель мозгов и отправилась с ним к барной стойке.

— Оставила им на добрую память, — сообщила она, вернувшись.

— А они?

— Пообещали, что обязательно воспользуются им, когда я приду в следующий раз.

После этого Лёка Ж. залпом выпила остывший глинтвейн и скомандовала:

— Вперед!

Впереди оказались сразу три бара. В каждом из них мы что-то выпивали. И в каждом Лёка оставляла что-нибудь на добрую память. Что именно — я не помню. В память врезалась лишь одна прелестная картинка под названием «Лёка Ж. спешит на помощь». А именно — заглянув в будку диджея, Лёка произнесла: «Боже! Как тут у вас темно». Достала банку с солнечным светом, торжественно открыла ее и молвила: «Да будет свет! Let it be!» После чего мы каким-то образом оказались за пластмассовым столиком хычипурницы, где хычины и хачапури продавались по 15 рублей после 20.00. На столе стояла почти допитая бутыль коньяка, когда Лёка Ж. решила в благодарность за приют подарить хачапуристам эмоциональный очиститель.

— Какой добрый дэвушка! — растрогался продавец, крутя в руках странную пластиковую конструкцию. — Вот, держи, дэвушка, еще одын хычин. Он волшебный.

Хычин волшебным образом перенес нас в белый лимузин. Лёка сидела у водителя, а я лежал в салоне.

— Вперед! — распорядилась Лёка Ж., оглядела водителя, изящно извлекла из пачки «Vogue» сигарету с ментолом и ласково спросила шофера: — Прикурить есть, мужчина моей мечты?

(Ручаться ни за что не могу, поскольку всю эту знаю исключительно со слов Лёки Ж., сам я в этот момент крепко спал в салоне.)

— Вообще-то тут не курят… — робко начал водитель и тут же спохватился: — Но вам можно.

— Отлично! — промурлыкала Лёка Ж. и икнула.

Пока мы доехали туда, куда ехали, мужчина лёкиной мечты якобы успел сделать предложение, которое Лёка Ж. тут же отвергла:

— И вам не стыдно? — негодовала она. — Приставать к беззащитной, пьяной женщине! Вы со всеми так знакомитесь, мужчина? Вот когда я была мужчиной, я делала так…

С этими словами Лёка Ж. достала из сумки изобилизатор и стукнула им водителя по голове.

— Какая приятная штучка! — умилился шофер. — Это вы сами делали?

— Хам! — возмутилась Лёка Ж. — Сама я делаю такое, что вам и не снилось в страшном сне.

Затем мы оказались в очередном баре. Вчетвером: я, Лёка Ж., водитель лимузина и бармен, которого Лёка Ж. тут же всем представила:

— Это мой Максимка. Лучший бармен… в этом баре!

Максимка, большой и неуклюжий, как Валуев в фильме Янковского-младшего, нежно осклабился.

— Максимочка, сделай нам абсентику, — небрежно бросила Лёка Ж. — С поджогом — как ты умеешь…

Абсент горел бодро, всем было весело.

— Всё, мне пора, — твердо сказала Лёка Ж., когда водитель лимузина и бармен прилегли вздремнуть на столе.

— А я? — жалобно протянул водитель.

— А что вы? Вы пьяны в стельку, сударь. За руль вам нельзя. Оставайтесь с Максимочкой. Я ухожу. А то вы еще приставать начнете. Знаю я вас, мужчин. Сама мужиком была.

— Лёка, не уходите! Я не смогу… — Чего именно водитель лимузина не сможет, мы так и не узнали, но в Лёку Ж. он вцепился мертвой хваткой обеими руками.

Она вытащила из сумки ключ и помахала им перед носом шофера.

— Значит, так, — деловито начала она. — Вот ключ. Он — к моему сердцу. Возьмите. Держите крепко.

После такого вступления не разжать ладони он просто не мог. Лёка Ж. вручила ему ключ и напутствовала:

— Смотрите, не потеряйте! Утром, когда протрезвеете, посмотрите на этот ключ. Если вы хоть что-нибудь вспомните из того, что произошло этой ночью, забудьте сразу… И не переживайте. Я всегда буду в вашем сердце, — пообещала Лёка Ж. напоследок.

Водитель блаженно улыбался и плакал.

— Ну-ну. Счастье в ваших руках, — сказала Лёка Ж., взяла меня под руку и увела.

Утро было тяжелым и мрачным. Мне снилось, что язык у меня пластиковый и его протыкают горячим степлером. Из жуткого сновидения меня вырвала сирена тревоги. Это был телефонный звонок.

— Ты живой? — услышал я до боли знакомый голос.

— Не знаю. Сейчас посмотрю.

Я подошел к зеркалу и зажмурился. Наверное, я еще сплю. Открыл глаза. Нет, не сплю. Но почему у меня на шее какие-то странные наросты? Присмотревшись, я разглядел пластырь и фрагмент надписи: «ого стоит».

— Лёка, что у меня на шее? Твоих рук дело?

— Значит, живой, — констатировала Лёка Ж. — Это я прилепила тебе для утреннего тестирования. Теперь собирайся на работу. А вечером…

— А вечером, Лёка, — мрачно перебил я, — я приеду к тебе, сделаю из тебя отбивную и съем!

— Ой, не надо! — смутилась Лёка Ж. — Я лучше в кулинарии куплю. Я могла бы и сама приготовить, но боюсь, ты отравишься. Видишь, как я о тебе забочусь!

Я положил трубку и пошел в ванную, на ходу отлепляя от шеи дела рук Лёки Ж.

НА ГЛАВНУЮ БЛОГА ПЕРЕМЕН>>